— Вам не кажется, что у Джонсона были какие-то неприятности, что он всегда отовсюду бежал?
— Я вам расскажу, какова была его жизнь. Если мы где-то играли и заканчивали в 4 утра, — отправлялись в гостиницу и ложились спать. И меня будил поезд — в 6.30. Я говорил: «Роберт, поезд подходит, хочешь на него успеть?». Он, не говоря ни слова, поднимался, начинал одеваться. Ему было всё равно, в какую сторону ехать. Туда, откуда мы только что прибыли, или куда-то ещё… Не было никакой разницы — ему просто было всё равно…»
Из интервью с Джонни Шайнсом, блюзменом, ближайшим другом Джонсона
О Роберте Джонсоне (1911-1938) мы почти ничего не знаем. Не помогают ни свидетельства современников, ни кропотливые разыскания архивариусов. Эта история обрастает всё новыми легендами и интерпретациями — в угоду падкой на мистику публике. Известно одно: Роберт Джонсон — наверное, самый значительный блюзмен всех времен — умер при невыясненных обстоятельствах в 27 лет, оставив после себя всего 2 нечёткие фотографии и 29 пронзительных песен об одиночестве, чувственной любви, выпивке и адском цербере, который повсюду гонится за ним по пятам…
Блюз возник в дельте реки Миссисипи в конце XIX века. Музыкальные корни блюза уходят в историческую родину американских негров, в Западную Африку, но эта тоска, этот подвывающий фальцет — результат многолетних гонений и тяжёлого труда. Добавьте сюда специфическую религиозность, смешанную из народного христианства и культов вуду, а также свойственную чёрной расе страстность и прямоту чувств, и вы получите Роберта Джонсона.
Как и многие парни дельты, Джонсон искал в блюзе лёгких денег, путешествия и любви женщин. Правда, была одна проблема: на гитаре он играл из рук вон плохо. Ни о каких «гастролях» не приходилось и мечтать. В перспективе — уборка хлопка, свой маленький участок и хозяйственная жена, с убогим расчётом подобранная родителями. В те времена блюз не был неотъемлемой частью чёрной культуры, его играли только самые потерянные души. Пели же в основном госпелы, заводные гимны во славу Иисуса, остальное же — от дьявола.
Никто не знает, где носило Роберта Джонсона, но только через год он вернулся виртуозом. Он один играл на гитаре так, что на записи вы отчётливо слышите двоих. Но ещё страннее зазвучали его слова: «Я и дьявол… Мы гуляли бок о бок».
Заинтригованным завсегдатаям баров он рассказывал всегда одну и ту же байку: в отчаянии он встретил на перекрёстке большого чёрного человека, который настроил его гитару и научил играть блюз и влюблять в себя любую женщину — в обмен на душу… А теперь дьявол хочет его, Роберта Джонсона, душу себе, и он, Роберт Джонсон, отовсюду от него бежит.
I got to keep movin’, baby, I got to keep movin’...
Слава Роберта Джонсона росла, он изъездил всю Америку — на Север, до Канады. Этого некрасивого, с крючковатыми длинными пальцами, с вороватыми повадками пропойцу любили многие женщины, а он отвечал взаимностью. Его песни горят от страсти. «Сожми меня так, чтобы пошёл сок». Но, как обычно бывает, во всём виноваты именно женщины, способные похитить дух мужчины. Никто точно не знает, как погиб Роберт Джонсон. Говорят, ревнивый муж подсыпал стрихнин ему в виски, а Джонсон об этом знал. «Никто не смеет забирать у меня мою бутылку!» и всё такое. И никто не помнит точно, где его могила…
Указатель, где Роберт Джонсон продал душу дьяволу, установлен на одном из перекрёстков штата Миссисипи. Но это могла быть любая из пустынных провинциальных развилок США, где лежал пьяный, покинутый всеми гений, первая «рок-звезда».
Джонсон поёт о дьяволе, но это лишь метафора одиночества и саморазрушения. Столько женщин — и ни одной любви. Столько таланта — а им подавай застолье… И ни в одном из городков, ни в одном из углов и баров ничего не изменится — твой дьявол всегда с тобой.
Всё это понятно. Но попробуйте-ка послушать «Me & The Devil Blues» ночью.
